Дмитрий Бочкарев: «Качество слуха — это качество жизни»

© фото предоставлено спикером

Социальный предприниматель, директор сети сурдологических медицинских центров «МастерСлух» Дмитрий Бочкарев рассказал о развитии направления сурдологии в России, особенностях работы с детьми и взаимодействии частной и государственной медицины.  

— Дмитрий, насколько сегодня развито такое направление медицины как сурдология?

— Если без политкорректности, то в России сейчас направление слухоречевой реабилитации остается одним из самых проблемных. Главная проблем это кадровый дефицит: врачей-сурдологов и сурдопедагогов не хватает почти во всех регионах. Согласно нормам Минздрава, на каждые сто тысяч жителей должен приходиться один сурдолог. На практике — врачей 30–40 % от нормы, в ряде регионов — один врач на 250–300 тысяч человек.

В Ростовской области расположены пять из 30 клиник нашей сети. Чтобы принять на работу второго сурдолога в Таганрог — город с населением около 300 000 человек, где очередь к специалисту по полису ОМС расписана на недели вперед, — понадобилось несколько лет. И этот пример, к сожалению, не исключение, а правило.  И тут два вопроса: кто виноват и что делать? Мое мнение, что вопреки «крестовому походу» на частную медицину, который начался на фоне резкого дефицита кадров в государственных учреждениях, снижения доступности медицинских услуг и роста очередей к узким специалистам, вины частников в этом нет. Высококвалифицированные врачи уходят из государственной системы в частные и ведомственные клиники, потому что у них есть возможность работать в лучших условиях и видеть реальный результат своей работы.

Мы не забираем ресурсы — мы «подхватываем» пациента там, где государственная система не успевает по каким-либо причинам обеспечить его помощью. Это не конкуренция, а компенсация пробелов. Особенно там, где частная медицина работает в рамках системы государственных гарантий. И это уже не про коммерцию, а про выполнение государственного социального заказа.

— В чем суть коррекционной работы для улучшения слуха, особенно в детском возрасте?

— Реабилитация слуха и речи — это не разовая услуга, а длительный и выверенный процесс. Он начинается с диагностики: оценки порогов слуха и разборчивости речи, как в слуховых аппаратах, так и без них. Затем — настройка технических средств реабилитации: слуховых аппаратов или речевых процессоров. Самое главное — убедиться, что ребенок слышит и понимает речь, а не просто воспринимает звуки. Ключевой показатель — разборчивость речи. Если она близка к 100%, значит, слуховые аппараты подобраны верно, и у ребенка есть шанс говорить, учиться и развиваться. Такой результат – это командная работа: врач-сурдолог, слухопротезист-акустик, сурдопедагог. Это и есть мультидисциплинарный подход, без которого невозможна полноценная компенсация слуха.

— Один из ваших проектов принимал участие в конкурсе на соискание Премии «Мы вместе». Расскажите о нем подробнее.

— В этом году в полуфинал Премии вышел проект «Качество слуха». В 2023 году мы уже побеждали со «Школьным аудиоскринингом», заняли третье место в номинации «Ответственный бизнес». И вот, спустя два года, поднимаем, по сути, ту же проблему: дети, нарушения слуха и как это влияет на будущее ребенка. Если «Школьный аудиоскрининг» — про то, как узнать проблему, то «Качество слуха» — о том, как ее решать всем вместе.

Пока мы занимались «Качеством слуха» в коррекционных школах, то увидели, что только около 20% слабослышащих детей имеют шанс адекватно развиваться. Потому что их слуховые аппараты подобраны и настроены адекватно.

Мы поставили задачу: не просто проверить наличие аппарата у ребенка в коррекционной школе, а измерить эффективность реабилитации, подтвердить результат цифрами. С 2023 года проект охватил более 300 детей из шести регионов: Ростовской и Самарской областей, Краснодарского и Ставропольского краев, Тюменской области и Калининграда. У 65% детей потребовалась коррекция слухопротезирования, а 43 ребенка получили новые цифровые аппараты за счет фондов и благотворителей.

Мы не создавали проект под премию. Мы просто обобщили то, что уже делаем и сформулировали как заявку на участие. И это не «отчет», а признание системной работы, когда медицинская, педагогическая и социальная составляющие объединены в пользу ребенка.

Увы, в список финалистов мы не попали. Конкуренция была крайне высокой и сам выход в полуфинал — уже победа.

— Как вы считаете, могут ли сосуществовать вместе государственная и частная медицина?

— Не просто могут, а должны. Государственная медицина обеспечивает базовый доступ и квоты, а частная помогает сделать систему гибче и адреснее.  Когда врач государственной поликлиники направляет ребенка в специализированный центр, где есть оборудование и команда, а затем продолжает наблюдение — выигрывает пациент. Мы видим себя не «альтернативой», а партнером государства. Там, где федеральные или региональные структуры физически не успевают — в маленьких городах, коррекционных школах, новых регионах. Это не конкуренция, а распределение усилий ради общей цели.

— В чем, по-вашему, заключаются особенности работы в секторе частной медицины?

— Вопрос не в форме собственности. Если говорить о направлении сурдология-оториноларингология и слухоречевая реабилитация, то лицензия на данный виде медицинских услуг одного цвета и формата у всех. Особенность в том, что в нашей сфере невозможно работать «по верхам». Цикл реабилитации долгий, иногда 5–10 лет, а часто и пожизненно. И быстрых побед здесь не бывает. Тебе или доверяют, или нет. Поэтому, так или иначе, приходится создавать экосистему компетенций, где качественный результат важнее экономического.